Вороний Ручей. Мудрость природы. |
|
|
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Вороний Ручей. Мудрость природы. » Личные игровые линии » Флешбэк|Shimuk, Куатро
Игроки:
Куатро и Шимук
Время и погода:
осень. сыро и холодно. периодически дует промозглый ветер. вечер.
Сюжет:
встреча воскрешенного вестника смерти и молодой самки из содружества.
Место действия:
высокогорный луг.
Отредактировано Куатро (2014-01-16 23:35:36)
В предметах, что не меняются с годами, сохраняются твои воспоминания и сладкие грезы, которые каждый теряет, взрослея. На лугу, куда моя героиня неслась со всех ног, стоял огромный камень, будто сброшенный кем-то с огромных высот. Он стоял здесь, наверное, всегда, и на нем отдыхали духи, играясь крошечными жизнями там, внизу. Ласточка боялась опоздать - вечер вот-вот закончится и она не поймает на свои "крылышки" последние кванты света. Оглядываясь, она смеялась от переизбытка эмоций, и, когда наконец достигла холодного исполина, обрушила грузы своего тела в мокрую траву. Волчица раскинула лапы навстречу миру, радуясь так, как должны радоваться старики, провожая ежедневно по каплям свое тело. Шимук верила, что душа живет даже тогда, когда остывает тело, и безнадежно верила, что где-то неподалеку гуляет мертвец, с которым ей удастся провести эту ночь.
- Здесь есть кто-нибудь?
Ее губы еле шевелились, а спина знатно подмерзла. Дополнялось все это насквозь сырыми лапами, неспособными на ночную охоту. Сплюнув, то ли от безысходности, то ли от счастливого безделия, пушистая омега глубже втянула в себя морозный запах лугов. Закрыв глаза, она тут же погрузилась в мир ощущений - вот она срывает луговых цветов в подарок сестренке, вот год назад также лежит под камнем, вот она впервые ощущает свободу, а вот проходит мимо болота... Болото? Откуда на лугу этот гадкий запах гнили? Поморщившись, бесстрашная волчица навострила уши - серые локаторы не могли уловить каких-либо звуков, кроме шелеста травы, но нос не мог ее обмануть.
- Здесь есть кто-нибудь? - уже на полном серьезе повторила она громче, мысленно представляя, что ее голос прозвучал грубо, как у самца.
Опустив голову к самой земле, Шимук нашла след. Если бы она не придумывала каждому следу свой цвет, то был бы не зеленый, а самый обычный, волчий. "Да будет свет!" Луна уже выглянула из-за туч, когда открыв глаза, самка вдруг обнаружила черную когтистую лапу перед собой.
Перебирая лапами, будто по воздуху, настолько легко ему это давалось, он двигался вдоль едва уловимой границы горных лугов. Шатаясь то вправо, то влево, Куатро то и дело ловил осенние запахи луга: приторный аромат последних трав, влажность сырой земли, дурман упитанной полевки. Остановившись, волк резко обернулся и вцепился зубами в круп, пожевывая кожу и тем самым облегчая зуд. Чертовы блохи совсем не обращали внимания на то, что их ходячий дом был мертв, не замечали они и удушающего запаха. Их устраивало жить на нечистоплотном волке, которому лишний раз даже почесаться лень было. А потому их наглость порою доходила до того, что они всей ордой кусали в одно место. Ну и тогда черный уже не мог сдержаться. Пожелтевшие клыки впивались в кожу, разгрызая и оставляя раны, а попутно вычесывая пару десятков надоедливых насекомых.
Зуд прекратился, и потому Куатро посчитал своим долгом отправиться дальше, слегка припадая на задние лапы и "подметая" хвостом землю. Опустив морду вниз, он уткнулся черным носом в твердь под лапами, будто бы что-то вынюхивал, и прошел так ещё добрых метров десять.
Порою ему нравилось так дурачиться, особенно когда другие члены стаи Черное Перо его не видели. Не считая их мнение авторитетным для себя, он все же не хотел прослыть безумцем, как восьмой.
Вскинув голову, волк к своему удивлению обнаружил прямо перед собой волчицу. Она лежала в траве, перебирала лапами и явно наслаждалась осенним вечером. Навострив уши, поводил головой и поскреб лапой землю, будто бы привлекая к себе внимание. Незнакомка услышала его, встрепенулась и даже заговорила.
- Конечно есть,- откликнулся черный и плюхнулся на землю, наблюдая, как волчица медленно к нему подходит. По тому, как сморщился её носик, Куатро понял, что от него как всегда несет каким-то дермищем. Ничуть этого не смущаясь, волк открыл пасть в оскале и проворковал:
- Не правда ли мерзко здесь пахнет? Неужто где-то поблизости кто-то сдох,- искренне поморщившись, вестник замотал головой, будто бы в недоумении ища источник столь мерзких запахов.
Шимук мгновенно вскочила на лапы. Существа, более омерзительного, она еще никогда не видела. Он него несло хуже, чем от зайца, которого неоднократно использовал медведь в своих ритуалах гигиены и туалета (во всех смыслах этого слова)! Отпрянув, она еще не успела осознать, какая страшная, почти смертельная миссия ее ожидает - боги распорядились устроить этой копне зеленоватых волос первую помывку за чертову дюжину лет! Но делать нечего - Шимук знала, что за невыполнение приказов ее саму может ожидать такое будущее, а прожить еще с десяток лет, постоянно чувствуя этот запах (если, конечно, ее нос не сгорит в первую же неделю) ей явно не хотелось. Подавляя приступы тошноты, омега зашагала прямиком к нему. Встав сбоку, она начала толкать его с пригорка, ощущая себя навозным жуком. Из глаз лились слезы, или сами глаза лились из глазниц, словно болотный газ уже превратился в угольную кислоту. Лапы поскользнулись на влажной траве, Шимук распласталась на земле, в то время как волчья сыть, травяной мешок покатился со скоростью света! Делать нечего - пришлось догонять. Бедняжка неслась со всех ног, но подоспела лишь тогда, когда тело зацепилось за какой-то куст, что сразу же погнил, лишившись доступа к кислороду. Взяв за шкварник волка, она дотащила его, наконец!, до воды.
Выдохнув белоснежный пар, она присела и еще раз оглядела незнакомца от подушечек и когтей до края черных ушей. Весь он был непривлекательный, как будто действительно умер, но ни следов повреждения, ни насильственной смерти Ласточка не нашла. А разглядывала она нагло - поднимала его дряблые ножки и вглядывалась в сами глаза. Его тело не хранило тепло, такое необходимое для нее сейчас, и даже сердце его не билось. Самка с грустью вздохнула и погрузила свой крест целиком в воды. Она закрыла глаза, а оттого ей только показалось, что внутри него что-то екнуло, когда разница температур ударила по кровеносной системе. Теперь, забыв всю вонь, что от него доносилась, она осторожно придерживала его смольную голову и проводила жесткими подушечками лап по спине, отдирая блох от кожи когтями. Что-то было явно не так, но эта лунная ночь...
Очнувшись от своих мечтаний о том, как было бы идеально вымыть этого незнакомца, волчица решилась сменить тему:
- Меня зовут Шимук, и я из Братства. А кто ты и откуда ты пришел?
Стеклянные, будто бы не настоящие, глаза волка вперились в молодую самку, сидящую напротив. Могло показаться, что он смотрит куда-то сквозь неё, а быть может и вовсе задумался и даже не слышит её. Хмыкнув, самому себе, как то незначительно и в то же время многообещающе, он резко метнулся взглядом на серую и застыл, в ожидании. От самого левого уголка губ, в сторону и вверх потянулась ниточка ухмылки, прорезающая морду наискось и придающая ей диковатый, мерзкий облик. Постепенно в улыбке оголились желтеющие клыки и набок вывалился розовый язык, покрытый черными пятнами и наростами. Облизнув нос, волк причмокнул губами, пробуя на вкус соль, что собралась на его морде.
- Дорога... Долгая дорога, которой ты придерживаешься на своем жизненном пути. А что если? Что если путь этот внезапно обрывается?- Куатро в легком полупрыжке подскочил на все четыре лапы и двинулся вокруг волчицы. Он ожидал, что она не позволит незнакомцу обойти себя со спины, а потому двигался медленно, вальяжно, все так же припадая на задние лапы.
- Что если в один миг ты забываешь откуда и куда шел? А когда вспоминаешь, оказываешься уже так непростительно далеко...- хрипло кашлянув, волк поднял голову к небу, хватаясь взглядом за тянущиеся по нему облака, что тонкой сеткой охватили все видимое пространство вокруг. Выдохнув, опустил взгляд и метнулся к серой, оказываясь сбоку от неё и клацая зубами прямо рядом с лапой собеседницы. Голова черного полностью ушла в траву, а когда вынырнула, то в зубах самец держал слабо дергающийся шнурок змеи. Молоденькая гадюка испускала последний дух, ведь её раны были несовместимы с жизнью - тупой, но толстый клык волка пробил её голову насквозь. Разжевав черепок из ещё неокрепших костей, Куатро выплюнул змееныша к лапам Шимук и засмеялся.
- Будь осторожна, девочка. Если твой путь прервет вот такое недоразумение, будет очень обидно,- утер лапой морду, морщась от отвращения, то ли к змее, то ли к самому себе.
- Никогда не поздно вернуться назад. Даже если путь этот уже сожжен пожаром, там могут оказаться те, кому нужна помощь больше, чем тебе.
Ее задело то, что он не слушал, и может даже забыл ее имя вместе со своей деликатностью. Здесь было бесполезно откладывать обиды в угольный кончик хвоста, чтобы затем поджечь его своей яростью и веселостью. Тактика, какую должна применить Шимук к этому волку должна быть совсем иной - он, если и воспримет Ласточку когда-нибудь всерьез, сделает это точно не от того, что она мила, нежна и где-то в глубине души ему равна. Остаток сладких грез, с какими она неслась сюда, сломя голову, канул в уголки его соленых губ, и если бы это не было так грубо, самка хотела вырвать их оттуда прямиком с мяском.
Самка не собиралась уступать - поворачиваясь в безумном и бесполезном танце, она переставляла лапы, пока он не щелкнул пастью около них - и страшно, и низко. Но птицы не боятся змей, у них есть крылья и при первой же возможности чернокрылый альбатрос вспорхнет, оставив на сырой земле уробороса, поглощающего самого себя в жалких попытках обрести вечность. Могло показаться, что он глядит с неподдельной старостью и опытностью в глазах, но молодой волчице приятно думалось, что он совсем зелен, как и водоросли между волосками шерсти. Ночь наполнилась до самой луны свежим лугом девственных эмоций, отражающихся в нефритовых радужках. "Скорее бы наступил рассвет," - пронеслось в голове Шимук.
- Разве праведные странники не перерождаются в более прекрасных существ? А те, чья жизнь не стоит и воспоминания, становятся бесполезными и холодными орудиями в чьих-то лапах? Если так, то я буду сожалеть только о чем-то, чего я не успела.
"Например, о том, что не вымыла тебя!" - гоготнуло что-то внутри, когда глаза блеснули и сощурились при взгляде на смольного самца.
Отредактировано Shimuk (2014-01-11 11:46:35)
- Вернуться назад? Детка, ты кажется совершенно не представляешь для себя, что такое смерть. И какой всеобъемлющей и разрушающей силой она обладает,- в голосе Куатро прозвучали нотки насмешки. Хотя, если быть до конца искренними, волк сам был насмешкой. Над природой, над жизнью, над богами, что дают жизнь лишь раз. Все его существование было противоречием законам, что так долго укоренялись в сознании жителей этого мира.
Волк вновь зашагал по мокрой от вечерней росы траве. Шерсть на его лапах намокала, но кусочки застаревшей грязи все ещё свисали острыми иголками. Отряхивая по пути свою тяжелую шерсть, он бросал на землю ошметки болотной грязи, паразитов, что не успели плотно ухватиться за волоски, и ещё целуя кучу всего, что брызгами разлеталось вокруг. Подняв голову, он ухватил взглядом последний лучик закатного солнца и прикрыл глаза. Тяжелые, туманные сумерки опустились на холм и будто бы придавили собой зверя. Под тяжестью этого тумана захотелось свалиться на землю и вытянуть затекшие лапы. Резко обернувшись назад, Куатро поймал на себе взгляд молодой волчицы, хитренько сощурил глаза и не дожидаясь её реплик, рухнул прямо на землю. В воздух взвились насекомые, потревоженные злодейским вмешательством в их жизнь, и пыльца с растений.
Уложив косматую голову поудобнее, самец снова подал голос.
- Праведные странники... Кто тебя воспитал девочка? Неужто отец с байками о великих похождениях и захватывающих приключениях, который сейчас либо на пенсии, а того и гляди уже наверняка мертв. А быть может мать, покинутая своим возлюбленным и вынужденная воспитывать тебя совершенно одна? В такие сказки верят только малыши. А тебе, пора бы уже подрасти,- вестник тяжело выдохнул с легким хрипом в легких.
- Пора кончать купаться в ледяных ручьях, а потом лежать на мокрой земле. Так ведь и умереть недолго,- мысли эти просто не могли не рассмешить волка и он зашелся гортанным смехом вперемешку с кашлем. Успокоившись, он расслабленно зевнул и покосился на серую. Милая, ещё по детски пухленькая волчица умиляла его. Как ни странно, но убить её он совершенно не хотел. Зато в голове зародились мысли совсем иного характера. В животе как то приятно потеплело, а непонятное чувство охватило лапы.
- Скажи, противен я тебе?
- Противен? Вовсе нет. У тебя есть своя точка зрения, а кто-то даже сочтет ее правильной. А вот единственная точка зрения моей сестры - везде грязь и надо срочно вылизать лапы.
Говоря это, она подавляла в себе желание также громко засмеяться, но зная, хотя бы, от чего ее порвет удушливое настроение.
Шимук оглядела его еще раз - черный, зрелый, невоспитанный, горький. Его бы обозвали хулиганом, если бы он не был дохлым убийцей. Но голова отказывалась играть траурные марши и похоронные реквиемы, а лапы так и тащили в пляски. В который раз за короткие полчаса Ласточка подавила в себе желания, сделала несколько шагов замерзшими лапами и с некоторой опаской опустилась в небольшую канавку меж травы и зеленовато-вороным самцом. Так, со своим небольшим ростом, она могла легко заглянуть в самые уголки его глаз, а при желании дотянуться шершавым язычком до уха... пройтись им по самой кромочке и выдернуть пару блох, досаждающих который месяц...
- Если тебе так интересно послушать о моем детстве, я с удовольствием поведаю о нем.
Шимук, ты вообще адекватная? Это же надо додуматься так искренне улыбаться ходячему трупаку и так задорно хихикать, будто получишь полцарства, если пробудишь в нем более светлое чувство юмора. Наверное, предложи бы ей кто-то стать альфа-самкой, она бы точно не отказалось. Ей хотелось прослыть доброй и честной, а королеве с ее высокой колокольни кричать об этом гораздо проще, чем букашке рядом с таким же ненормальным волком.
Она вся светилась, буквально отражаясь от вышедшей луны. Неизведанная планета манила больше, чем пролетающие хаотично птицы, чем самые истоки ручьев и чем придуманные неизвестно кем духи, притягивающие черный с прожилками нос к земле. Недоброе воспоминание о духах отозвалось урчанием в бездонном и нежном животе, манящем девственностью и розовостью тонкой кожи.
Кисло усмехнувшись, волк помотал головой.
- Ну тогда я могу сказать, что твоя сестра права и до безумия глупа. Наличие грязи вокруг - это факт, который вполне можно принять за истину. А вот желание избавиться, а уж тем более бороться с истиной - совершенно глупо,- пожав плечами, Куатро присмотрелся к серой. Она медленно двигалась к нему, а уж через пол мгновения легла рядом в небольшую выбоину в земле. Облизнув пожелтевшие зубы, черный потянулся к ней и втянул запах волчицы. Совсем молоденькая, казалось, что её только недавно оторвали от мамкиной груди и тут же выкинули в жестокий мир.
- Отнюдь. Она не похожа на потрепанного жизнью малыша. В её характере нет стали, а взгляд не ранит своей жестокостью. Оставаясь один волчонок никогда не смог бы выжить и не остервенеть... Такова уж природа,- задумчиво осматривая гибкую линию её спины и пушистый, вычищенный хвост, вестник думал о том как прекрасно было бы разрушение этого нежного цветка. Сколько удовольствия он получил бы, наблюдая за её внутренними мучениями и распрями. Сколь сладко ему будет вкушать плоды своей победы.
Всего секунду назад это было всего лишь мыслями и вот, он уже рвется к ней, чуть нависает сверху, упираясь лапами в землю по обе стороны от её плеч, и смотрит тяжелым медовым взглядом ей в глаза. Нефритовый отблеск звезд в её зрачках, томная слегка напряженная улыбка. Он тянет лапу к её морде и проводит толстыми, крючковатыми когтями по щеке, проводя в шерсти темные, грязные борозды, будто бы рисуя кошачьи усы. Облизывается и склоняется ниже. Смрадный запах гнили и животной похоти исходит от его тела и забивается ей в ноздри. Эта адская смешанная зловония - единственное, что может сейчас чувствовать Шимук. А Куатро поглощен своей идеей, своей прихотью и удовольствием от созерцания невинного, округлого и пышного тела под собой.
- А теперь... Противно?
- Нельзя судить лишь о... внешности оппонента... - задыхаясь в собственных словах, Шимук отводила его морду от своей.
Вся она намокала, превращаясь в сероватое облако, пойманное самцом настолько случайно, что оно не медлит удалиться, ускользая через пальцы. Пот скапливался под шерстью и стекал под собственным весом в перевернутую дугу плеч, мучительно громко ударяясь после о мерзлую землю. На пояснице стопки темнеющей шерсти приподнимались от кожи так же, как и на загривке. Это выдавало лишнее возбуждение, сравнимое для самки с детской возней, но несущее в себе нечто большее, пока непонятное из-за обилия влаги, застилающей глаза. Через нее волчица видела лучезарные зубы и алую субстанцию, напоминающую язык так отдаленно, что больше это походило на плохоразжеванное оленье сердце, выхарканное сумасшедшим копытным в самым момент мучительнейшей смерти. Мысли об этом на несколько секунд заполнили всю голову самки, но вольности бездельничать под натиском упивающегося хищника себе она не позволила далее. Сухие, потрескавшиеся подушечки лап цвета темного коралла, коего никогда не увидят ни Шимук, ни этот незнакомец, но в коем скрыта таинственная жизнь темных океанов, совершенно далеких от выбоины горного луга Вороньего ручья, так эти подушечки судорожно пихались в грудь и шею победителя. Когда он успел победить, спросите вы? Прямиком тогда, когда захватил детские сны и подростковые мечтанья, заменив их на гнилостный запах и грубое обращение.
Ласточке вдруг показалось, что она умирает. Ее не охватил страх, о котором рассказывают некоторые волки, она не увидела ни света, ни темноты, как будто лишившись глаз и одновременно увидев каждый оттенок великолепного мира, в котором жила так недолго. Она не вспоминала о сожалении, о котором толковала пару минут назад, и посчитала свою жизнь столько же беспечной и пустой, сколько и наполненной победами и безнаказанностью. Все далекие метры нервов в молодом теле приобрели твердость многолетнего дуба, и могли ощущать даже дыхание мышки меж корней, но такое могущество не пьянило, - чего мертвому до сладостных звуков и биений жизни? Когда дышать стало действительно нечем, она почувствовала, как стекли соленые воды по щекам, совсем не похожие на слезы. А ведь умирать не хотелось! Ведь не сдохнет же она вот так, в компании этого мерзкого и немытого черта!
- Выпусти, - со смехом вырвались слова, стоившие даже больше, чем сама жизнь.
Неловко улыбнувшись ему в ответ на все, что только успело случиться, Шимук отодвинула его морду, наконец, лапой.
- Маленькая сладкая бабочка попалась в мои сети,- взгляд, полный желания и похоти был устремлен в два изумрудных омута глаз юной волчицы. Её ещё детская округлость, непосредственность речей и доверчивость взглядов пьянила его и манила. Он чувствовал головокружение и прилив сил в мощные лапы. Готовый закинуть морду и завыть от раздирающей изнутри, не менее разрушительной чем он сам, силы. Силы желания обладать, желания быть узнанным, понятым, открытым и открыть для себя этот нежный и ароматный цветок.
- Ох, этот запах,- он судорожно вдыхает опьяняющий аромат поздних луговых цветов с её лап, северного ветра с её шкуры и затхлой вони мяса, что осталось в её пасти после последней трапезы. Облизнувшись и выгнув спину, Куатро резко наклонился к самому её носу, практически касаясь желтоватыми резцами мочки носа. Ему нравилось то, как она его воспринимает. Она видит в нем ходячий ужас, недостойного, что могли возродить из пепла, но тем не менее кокетничает. Или нет? Быть может это страх сковывает её и она не решается убежать. Действительно, что же ещё может заставить молодую самку оставаться близ хоть и крупного, но такого противного самца. Неухоженного, не лощеного, с колтунами и ранами-язвами по телу.
От осознания лицемерия, что может быть проявляет самка, волк рассвирепел. Кровь, подгоняемая похотью, закипела в жилах с новой силой. Казалось, что вены сейчас оплавятся и тягучая бардовая масса выльется прямо через кожу, пасть, глаза.
- Маленькая тварь,-тихонько прошептал, сквозь сжатые зубы, наклоняясь все ниже и чувствуя сопротивление её лап в свою грудь. Резкий рывок её лапы выводит его из легкого оцепенения, он вскакивает, отпрыгивая от нее и рычит. Шерсть на загривке становится дыбом, зад опущен, передние лапы широко расставлены и когтями взрывают землю. Уши резко уходят назад, а глаза постепенно светлеют, практически теряя цвет. Он медленно опускает веки и чувствует, как сквозь кожу на лбу прорезается костяная маска. Его маска вестника.
Последние слезы испарились и вознеслись с дыханием в небо, тогда как он неожиданно прервал всякие игры. Резкие слова, коими он назвал ни в чем не повинную Ласточку, вовсе не оскорбили ее мягкой натурой, отскочив от пухлого тела с мягкостью каучукового шарика. Приподняв голову над собственным телом, самка знатно удивилась - чем она вызвала его ярость, что сделала не так? Ведь лишь секунду назад казалось, что все движется медленно и прекрасно. Шерсть, поднявшаяся на нем дыбом, увеличила его рост чуть ли не в двое, отчего серый ком в метре от него стал не крупнее крысенка. Ей хватило пары секунд, чтобы вскочить и поджать угольный наконечник хвоста к внутренней стороне бедра, что создавало контраст, совершенно не интересный в данной ситуации. Она явно не успевала за событиями - не могла посмеяться, шевельнуть головой или лапами, заметить, каким образом его глаза вдруг потеряли всякий цвет, сливаясь... Постойте, что это? Туман? Светло-серое облако вдруг окутало... [Процесс идет -_-]
Отредактировано Shimuk (2014-01-18 21:58:16)
Вы здесь » Вороний Ручей. Мудрость природы. » Личные игровые линии » Флешбэк|Shimuk, Куатро
