То была грозовая ночь в последний месяц лета. Лес, темный и пугающий, оказался перенасыщен дождевой влагой настолько, что грязь под ногами громко чвякала и не хотела отпускать лапы.
В одиночестве Хрёдрам направлялся к месту совершенно особому. Это место - низина с подгнившей от излишней сырости жухлой травкой. Располагалось оно в окружении нескольких тисов и кустов с ядовитыми волчьими ягодами. Это место - захоронение. И оно насквозь пропитано кровью, смешанной со стоялой, затхлой водой. Где-то внизу, где кишат черви и где покоятся в земле гниющие останки, да-да, где-то там хранится зло.
Слепой волк шел ровно, не натыкаясь на деревья, а чуя их, и его задачей было вызволить зло из-под земли.
Он чуть было не съехал в яму по скользкой грязи, но успел затормозить. Челюсти сжались плотно. Хрёдрам стоял, утопая лапами в вязкой земле. Он поднял взгляд к небу, и капли дождя стали падать прямо в его черные, пустые глазницы. Тоскливый, жуткий и хрипловатый вой исторгнулся из его глотки. Он выл и выл, пока тучи не стали расходиться в стороны, пока дождь не прекратил мочить землю, пока не посветлело. А потом резко замолчал.
Птицы и звери, все живое в лесу затихло и не смело вылезти. Притихла сама Жизнь. Полная бледно-желтая луна освещала землю и яму, застревая в черных провалах волчьих глазниц. Хрёдрам медленно зачерпнул лапой горсть сырой земли и поднял вверх. Он прозрел, когда лишился глаз. Все, что раньше не давалось скудному рассудку, было узнано и понято в полной мере. Все в природе оказалось взаимосвязано. Хрёдрам сам дивился тому, как не додумался до тех простых истин, которые преподал ему Огима. Жизнь, материя - все очень просто. Вся плоть, съеденная трупными червями, возвращается к Матери Земле. Вся кровь, иссушенная палящим солнцем, проливается дождем. Нет смерти. Есть только бренная оболочка, сменить которую простому смертному существу не дано. Но жрец Хрёдрам стал способен и на более сложные трюки. Возродить мертвое тело. Оживить его и дать ему силу, несравнимую с силами простых смертных существ. Вдохнуть в него душу.
Хрёдрам радостно ощерился, показывая свои желтоватые зубы полной луне. На его приподнятой лапе не было земли. Вместо земли по твердой подушечке растекалась кровь, капая на землю. Темный кровавый сгусток, сильно пахнущий железом. Багряный кусок жизни. Хрёдрам стряхнул его и обратился к Природе. Она готова была выслушать жреца и помочь, напуганная его угрозами и угрозами духа Огима. Всё, что было нужно, Хрёдрам сделал. Все материалы: останки убитых волков, земля, вода, лунный свет - оказались в одном месте.
Жрец снова поднял лобастую голову кверху и завыл, на этот раз еще более тоскливо и отрешенно, заливисто, местами хрипло. Ветер будто оживился. Он рванул кроны деревьев, вызывая волну шелеста и пытаясь сбить Хрёдрама с ритма его заклинаний. Он шатнулся, но продолжил. Земля под его ногами запахла кровью. Природа сдавалась, ветер бесновался, тёмный жрец выл на луну и Природу, призывая их силы слиться воедино и скрепить вместе землю и воду, кости и прах, вдохнуть силу в плоть и дать этой плоти настоящую мощь.
Земля зашевелилась. Словно в страшном сне, из-под неё высунулась лапа, затем вторая, а потом грязная волчья морда. Пасть резко, хрипло, с удовольствием вдохнула порцию воздуха. Крепкие когти помогли разгрести тело и выбраться на поверхность. И так, скребок за скребком, с каждой откинутой в сторону горстью земли, на свет появлялись все новые и новые тела. Когда Хрёдрам замолчал и ветер соизволил утихнуть, оказалось, что их восемь. Жрец смотрел на них, но не глазами, а разумом. Глаза врут, а разум может видеть то, что глазам недоступно. Он подошёл к одному из своих заново рожденных созданий.
- Дитя моё, твоё рождение стало первым, и имя твое - Примера. Твоя душа пуста, но твой разум мудр, поэтому череп великой ночной птицы послужит оправой твоему разуму.
Жрец подошел к следующему. Голова второго волка была высоко вздернута, лоб прям, а выражение морды открыто и полно решительности.
- Рожденный вторым, твоя судьба - в любом сражении быть первым, будь это схватка физическая или духовная. Имя тебе - Сегунда. Ни один из возможных кошмаров не тронет твою храбрую душу, и оправой твоему бесстрашию станут кости тигриного лика.
Тогда жрец сделал еще один шаг в сторону, и подошел к другому волку. Этот волк дышал часто и прерывисто, его верхняя губа то и дело приподнималась в пылком оскале.
- Третий ребенок, самый несдержанный и неугомонный. Твое имя - Трес, и быть тебе самым яростным бойцом из всех на этом свете. Тебе не понадобится ни тактика, ни сила - один лишь огонь твоей ярости собьет врага с ног. Оправой твоей ярости будет череп когтистой кошки - леопарда.
Трес хлестко взмахнул хвостом, а Хрёдрам отступил в сторону четвертого.
- Я вижу тебя насквозь, мой четвертый Куатро. Ты похож на меня своей любовью к разрушению, но в отличие от меня не сможешь создавать что-то. Только разрушать. И оправой твоей губительной силе послужит череп огромного быка.
Еще шаг, и следующий зверь предстал перед черношкурым жрецом. Его глаза перебегали с одного собрата на другого, чаще всего останавливаясь на бесстрашном Сегунде.
- Пятый из детей, Куинта, ты неотступчив и жаден, твоё желание сохранить всё свое при себе восхищает меня. Оправа твоей жадности - череп проворного хорька.
Хрёдрам всего лишь повернул голову, чтобы увидеть свое очередное создание. Он столкнулся с глазами пустыми, неверящими, мрачными.
- Сын мой, ты родился шестым, и твое имя - Сэкста. Жизнь еще покажет, сможешь ли ты отрицать всё. И оправой твоему отрицанию станет череп чёрной плотоядной анаконды.
Следующий волк стоял в легком отдалении и принюхивался к воздуху. Его тело чуть пошатывалось.
- Седьмой, Септима, ты пьян своей новой жизнью и никогда не станешь трезвым. Но это не помешает тебе быть сильным. Оправой твоему состоянию души станет череп гиены.
К последнему созданию Хрёдрам присмотрелся внимательно, и в его глазах заметил удивительный безумный хаос.
- Родившийся восьмым, твое имя - Октава. Ты не похож на остальных, в твоем разуме полощется огонь безумия. А оправой твоему безумию будет череп злой россомахи.
Пять шагов назад, и жрец оказался перед восемью волками сразу.
- Мои дети, вы - вестники смерти, и во веки веков будете прислуживать мне и духу Огима. Пусть я буду и отцом вашим, и вашим девятым братом, имя мне - Новена.
Слепые глаза Хрёдрама смотрели вверх. Вестники смерти собрались в одном месте, чтобы начать свое служение тьме.